Тони Крэгг в Главном штабе

Почти одновременно в Государственном Эрмитаже открылись две совершенно разные выставки скульптуры «"Создания руки, резцом вооруженной…" Скульптура в убранстве петербургских дворцов XIX века» и «Тони Крэгг. Скульптура и рисунки». Если на первой представлены произведения, когда-то украшавшие покои и личные комнаты (и, соответственно, тяготеющие к камерности и интимности), то на второй – монументальные, экспериментальные работы современного британского скульптора, восстающие против утилитарности искусства (Крэгг говорит о скульптуре: «Мы не можем сидеть на ней, мы не можем надеть ее на себя»). Еще одно различие: произведения Тони Крэгга часто экспонируются под открытым небом – в 2008 году в Германии, под Вупперталем, был открыт Парк скульптур мастера, а в 2012 году скульптура Крэгга «Люк» выставлялась в Большом дворе Зимнего дворца. Но на этот раз работы Крэгга оказались в стенах музея – залах современного искусства Главного штаба. Тем не менее, на выставке поразительно много света и воздуха: «освобождены» все окна, прежде закрытые панелями. 

Фотография Кирилла Иконникова

Посетители могут свободно прогуливаться среди экспонатов и полностью оценить их масштаб. Один из кураторов выставки, Надежда Синютина, даже сравнила это пространство с парком. Действительно, выставка Крэгга в Эрмитаже – это site-specific project, проект, созданный специально для залов Главного штаба. Скульптор сам прибыл в Петербург с бригадой для осуществления монтажа, сам решал, как будут размещены объекты и экспликации (таблички находятся не рядом с работами, а неподалеку, на стенах, чтобы не мешать восприятию).

Скульптуру под названием «Ранние формы» ("Early Forms") Крэгг захотел установить отдельно, на главной лестнице штаба (подобным образом летом 2015 г. одна из работ архитектора Захи Хадид находилась не в Николаевском зале, где проходила ее ретроспектива, а в Гербовом).

Ранние формы
Бронза, Германия, 2001
140 × 140 × 400 см

К выставке Тони Крэгга подготовлена программа сопроводительных мероприятий (лекции, встречи, круглые столы). 28 февраля 2016 года в Лектории Государственного Эрмитажа в Главном штабе состоялась лекция самого Крэгга. Художник рассказал о своем творческом становлении, от ранних минималистских опытов до монументальной скульптуры. Крэгг заявляет: «я радикальный материалист». По мысли мастера, материя дает нам язык и способ мышления, материал имеет собственный интеллект. Крэгга интересует то, как проявляются внутренние структуры мира, в своей работе он хочет отразить динамику процессов – с помощью формы и материала (от самого хрупкого – стекла – до пуленепробиваемого кевлара).

Фотографии Рустама Загидуллина

По мысли художника, любой материал достоин быть вовлеченным в сферу искусства, а реальная жизнь и искусство должны быть тесно связаны. Отсюда – простота, заурядность, демократичность его материалов: Крэгг в своей работе прибегает в том числе к резине и пластику (а когда художник использует бронзу, она мимикрирует под пластмассу). Многие из работ Крэгга являются такими обманками-перевертышами. Например, уже упоминавшаяся бронзовая скульптура «Ранние формы» кажется мощной, тяжеловесной и несокрушимой – но практически является крайне хрупкой и уязвимой из-за тонких ребер. Внешне же работу можно с легкостью принять за сделанную из резины.

У Крэгга есть полые и цельные скульптуры, единые и составные. Так, работа «Над землей» собрана из двух частей (изначально именно эту скульптуру собирались установить в центре экспозиции, но стало ясно, что из-за своих гигантских размеров она станет слишком сильной доминантой).

Фотография Кирилла Иконникова

На втором этаже можно найти стеклянные работы Крэгга. «Стопка прозрачного стекла», удачно установленная в световом проеме, отчасти является реди-мейдом (а значит, когда-то эти бутылки были использованы по назначению).

К объекту прилагалась подробная инструкция по сборке, тем не менее, нельзя отменить здесь элемент случайности: каждый раз на новом месте композиция выглядит немного по-другому. Другие стеклянные объекты создавались в знаменитой Студии Беренго, а некоторые из них участвовали в Венецианской биеннале в рамках проекта Glasstress 2015 Gotika.

Фотография Кирилла Иконникова

Там же можно увидеть и более раннюю работу Крэгга «Монастырь» (1988 г.). Разнесенные на некоторое расстояние друг от друга стальные конусы, устремленные вверх, составленные из цветных затейливых шестеренок, действительно создают ощущение «священного леса».

Крэгг говорит: «Я фанат материалов, созданных человеком ("manmade materials")». Напрашивается вопрос: значит ли все это, что сегодня такие материалы, как, например, мрамор, чересчур старомодны и буржуазны? Крэгг заявляет, что «быть скульптором – это радикальная политическая позиция». В юности Крэггу довелось перепробовать множество рабочих профессий, даже выплавлять сталь, и тогда он был зачарован красотой трансформаций этого материала.

Когда-то Крэгг был вдохновлен очерком Ролана Барта, где прославлялась пластмасса, нарекаемая алхимической субстанцией: «взятая как целое, пластмасса представляет собой требующее расшифровки зрелище — зрелище своих конечных состояний. Сталкиваясь с той или иной ее окончательной формой (чемодан, щетка, автомобильный кузов, игрушка, ткань, труба, таз или обертка), наше сознание всякий раз рассматривает исходное сырье как некий ребус. Дар перевоплощения пластмассы беспределен, она может стать хоть ведром, хоть бижутерией. Отсюда наше постоянное мечтательное изумление перед бесконечной многоликостью материи, когда внезапно обнаруживаются связи между единичностью причины и множественностью следствий. Причем это изумление — радостное, ибо числом трансформаций человек меряет собственное могущество, и, следя за Превращениями пластмассы, он тем самым как бы ликующе скользит по поверхности Природы». Каждый объект Крэгга – грандиозный, причудливый – становится таким ребусом и зрелищем, одновременно озадачивающим зрителя и приводящим его в восторг. Неземные, космические формы его скульптур и их гигантские масштабы создают эффект головокружительный. Обтекаемые формы и плавные линии делают его работы медитативными – на них хочется смотреть долго. Некоторые из них имеют блестящую поверхность, в которой отражаются перевернутые/искаженные зрители (например, «Эллиптическая колонна» из нержавеющей стали), создается эффект «кривых зеркал».

Во многих скульптурах Крэгга замаскированы профили и головы. Иногда они повторяются множество раз в одной работе (фрагментированные или деформированные). В «Застуканном спящим» головы (очевидные и тайные) выделяются/выступают из копошащейся сновидческой массы, т.е. процесс формообразования свершается на глазах зрителя, сны обретают плоть, или грезящий утопает в своем сновидении, как в трясине. Само название придает работе сюрреалистический обертон и невольно отсылает к картине «Сон, вызванный полетом пчелы за секунду до пробуждения».

Еще один излюбленный прием художника – это помещение одного объекта внутрь другого (одной формы внутрь другой). Для этих целей Крэгг предварительно использует компьютерную программу (как, впрочем, и для масштабирования), но в остальном все делает от руки, по свидетельству самого скульптора, основным его занятием является рисование – рисование приравнивается к письму. Тема языка, взаимодействия языка и материала является для Крэгга определяющей (именно поэтому он считает себя в некотором роде последователем Дюшана: именно последний, по словам скульптора, впервые показал связь языка и материала – в своей программной работе «Фонтан»).

Циклопические скульптуры Крэгга, прибывшие в Эрмитаж, наводят на мысль о таких понятиях, как «мощь», «энергия» и «воля». Скомканная или распрямляющаяся материя, зарождающиеся формы и существа, тотемические объекты, приапические образы («Ложные кумиры») и (квази?)сакральные композиции («Монастырь»), фантастические челюсти небывалого (вымершего? никогда не жившего?) зверя («Абсолютно всеядный») вместе создают пространство ирреальное, населенное принявшими форму идеями, спасшимися на деревянной лодке (ковчеге?) с металлическими крюками («Сосредоточение»).